- О, боги! Кто бы мог подумать… сцеллы, которые таились среди диких лесов и веками казались робкими и беспомощными… Как же вы испоганили нашу землю, если даже они вспомнили, что такое меч!

- Ничего особого мы не делали, старик! Это война – что я могу тебе рассказать о ней? Но, так или иначе, а нам надобно подкрепление. И войска Дракона нам были бы кстати. Так что соглашение меж  моей госпожой и твоей остается в силе. Тем более – не тебе решать за твою госпожу, идти ли ей замуж за нашу королеву! А сама она, насколько мне известно, была не прочь породниться с Четом!

- Мы и заключим это соглашение, - наивно выворачивался старик, семеня за широко шагающим  Тиерном. – О дружеских связях! Мы поддержим вас в вашей войне, если нужно… Для того мы и приехали!

- Расскажи это кому-нибудь другому, - резко оборвал его Тиерн. – И вообще – не тебе решать, старик, каким образом эта сделка будет заключена!

У дверей, которые так надежно запер Савари, столпились сонки. Раньше они собирались вычислить, сколько человек находится в спальне по количеству съеденного, но это оказалось невозможным, потому что каждый раз Натаниэль заказывал столько еды, что хватило бы и на целую дюжину крепких едоков, не страдающих отсутствием аппетита, и сонки оставили свои попытки.

Как раз настало время обеда, и кушанья подавали в маленькое окошечко в дверях (вместе с выпивкой, разумеется), и рыцарь поливал всех собравшихся нелицеприятными словами. Обед его не устраивал.

- Принцессе не пристало есть такие помои! – рычал раздраженный Нат. – Что это – жаркое?! Это какая-то дохлая крыса, а не жаркое! Вино – кислятина! Демоны Черных Ущелий…

Савари и Тиерн переглянулись.

- Ну вот, - сказал Савари, вздохнув с явным облегчением. - Она там! Я же говорил вам. От рыцаря Натаниэля еще никто не уходил.

Он подошел ближе к дверям и легонько постучал в них.

- Мальчик мой, Нат, - позвал он, и на миг за дверями все стихло. – Ты там?

Тиерн так и покатился со смеху, ибо вопрос был в высшей степени глупым.

- А кто это? – все так же грубо ответил Нат.

- Это я, Савари.

- В самом деле?! Да ну?! – расхохотался за дверями Нат. – И где же ты был все это время?

- Я был ранен, мой мальчик.

- И сонки вылечили тебя?! – рыцарь так и покатился со смеху. – Так я и поверил!

- Мальчик мой, - Савари прижался к дверям. – Послушай меня! Нам нужно войти, а ключа у меня нет, я его потерял…

- Еще что придумаешь?! – прорычал несговорчивый рыцарь. – Не верю ни единому твоему слову! Савари ранен – чушь! Он один мог прикончить целый полк солдат! Да еще и потерять ключ – этого не бывало! Нет, ты врешь, однако!

Тиерн с издевательской улыбкой смотрел на Савари. Его беспомощность перед собственным союзником забавляла сонка.

«Каково! – думал он, внутренне покатываясь со смеху. – Ну и компания подобралась! Принц – фальшивый, рыцарь Горт – предатель и вообще не тот, за кого себя выдает, старик-растяпа и лучший охранник – пьяница! И они собирались навредить Чету – это надо же! Да они меж собой договориться не могут, не то, что сделать что-то серьезное! Интересно, а как вообще они собирались действовать?! Не может быть такого, чтобы они приехали сюда, и за время своего путешествия хотя бы раз не перемолвились словом о том, как надобно поступить с Четом – ну, хотя бы что они сделают с ним, когда победят? И как они собирались привлечь на свою сторону армию – убить царя мало,  надобно еще сделать так, чтобы сторонники его не убили тебя самого!»

Савари тем временем, пылая от стыда, прислушивался к тому, что происходит за дверями.

- Если ты мне не веришь, - произнес он наконец, - то, может, скажешь хотя бы, с тобой ли принцесса Кинф? Это, надеюсь, не секрет?

- Не секрет, - покладисто согласился Нат. – Двери в её спальню заперты, и пока я здесь, никто их не отворит.

- А отчего же тогда её следы обнаружены на конюшне? – поинтересовался Савари, и в его голосе в свою очередь послышалась издевка. – Боюсь, ты сторожишь пустые комнаты!

- Делаю что хочу, - невозмутимо отозвался Нат. – Но, лживый сонк, даю тебе слово, что в данный момент принцесса в безопасности! И лучше бы тебе отойти от дверей, а не то…

Далее последовало такое вычурное и грозное ругательство, что воспроизвести его я не берусь.

- Ну вот, - Савари распрямил усталую спину. – Рыцарь поклялся, что она тут, а раз так, значит, так оно и есть. Возможно, она и была на конюшне, но он привел её обратно. Ты доволен?

Тиерн внимательно смотрел на старика.

- Вполне, - произнес он, надумав что-то. – Ладно. Покуда не найдется ключ – а мы хорошенько поищем его в том тайнике, где вы прогуливались с Гортом! – ты будешь ночевать вместе с охраной. Заодно присмотрят за тобой. Идем!

Тийна, возящаяся с зельями, так и не заметила, что её ограбили. А может, и заметила, да только ей это было безразлично. Оказавшись один на один со своими магическими книгами и сушеными пучками пахучих ядовитых трав, она словно превратилась в другого человека. Её красота оставалась при ней, и даже волосы с поблескивающими в них звездами она умудрилась не опалить в адовом огне, который развела в своей жаровне, да только Тиерн, толкнувший дверь и оказавшийся на пороге её комнаты, отшатнулся в ужасе, увидев её лицо, освещенное красными сполохами.

- Готова твоя отрава, - крикнула она, улыбаясь, и лицо её, освещенное снизу, показалось ему просто жутким. – Только действует оно недолго. Через час это будет просто вонючая вода, и никого ты ею не оживишь. Так что, если оно так тебе нужно, любовную сказку придется отложить на потом.

Она не стала спрашивать, кому он собрался его вливать, и сам Тиерн промолчал, опасливо разглядывая склянку.

- И что оно может? – спросил он. – Мне не нужен тупой и страшный мертвец, разгуливающий с воем по городу.

- А он и не будет, - ответила Тийна, расхохотавшись так, что ему стало еще страшнее. – Сил у него будет достаточно только для того, чтобы приподняться – ну, и ответить на несколько вопросов. Если ты хочешь, чтобы твой покойник немного побродил и попугал кого-нибудь чуть-чуть, этого зелья нужно больше!

- Нет, - Тиерн зябко передернул плечами. – Пугать дураков я и сам горазд. Ладно, - он припрятал склянку за пазуху. – Послушаю твою сказку позже!

И снова – конюшня; Тиерну, пробирающемуся в темноте, словно вору, пришло на ум, что наступила слишком хлопотная жизнь. Первосвященником быть куда как спокойнее! Но остановиться он уже не мог; жажда разведать все тайны, открыть все секреты не давала ему покоя, и честолюбивые мысли кружили голову. Да, честолюбивые – но о них подробнее я расскажу потом.

Тело серого, проткнутое мечом Кинф, так никто и не убрал – и к лучшему. Завтра можно будет поторопить нерадивых слуг, а сегодня это нам на руку.

Отчего Тиерн выбрал именно его – да потому что рана его говорила за подозрения Тиерна. И еще он безошибочно определил, что из двоих убитых  он был главным.

Куда лить настой Тийна не сказала, а потому Тиерн плеснул и в полуоткрытый рот, и на рану в груди. Зелье чуть слышно зашипело, впитываясь, и внезапно глаза покойника открылись – так внезапно и резко, что Тиерн с ругательством отпрянул и шлепнулся на задницу прямо в кучу навоза.

Мертвец повращал своим потухшим глазами и попытался сесть. Это ему удалось, хотя мягкие, начавшие разлагаться мышцы уже с трудом слушались его. Тиерн, вжавшийся в стойло, с суеверным ужасом наблюдал, как тот пытается привстать – ноги его подкосились, и мертвец снова грузно шмякнулся на землю, уставившись своим подбитым глазом на свою испачканную одежду.

- Да, друг мой, - собравшись с духом (и убедившись, что покойник не сможет наброситься на него), подал голос Тиерн, - ты нынче не в силе! Чтож поделаешь.

Мертвец с трудом поднял голову и уставился на Тиерна. От взгляда этих мертвых бессмысленных глаз Тиерна снова передернуло, но он устоял, не поддался приступу паники.

- Ты кто? – еле ворочая распухшим языком, произнес мертвец.

- Я – Тиерн, - представился Тиерн. – Слышал обо мне? Впрочем, если ты жил в городе, ты не мог обо мне не слышать.

- Жил? – переспросил мертвец, не понимая.

- Ах, да! Позабыл тебе сказать – ты помер, дружок. Точнее, тебя убили. Не хочешь рассказать, кто это сделал? Или ты этого не помнишь?

Мертвец мгновение сидел совершенно неподвижно - Тиерн даже подумал, не окочурился ли он вторично от этого известия, - а затем его серые губы растянулись в мертвенную улыбку. Выглядело это так, словно некто запихал ему в углы рта пальцы и распялил рот.

- Почему я должен говорить? – спросил он бесцветным безразличным голосом. Не вязался это голос с такой замечательной и жизнерадостной ухмылкой, и Тиерн обозлился.

- А ты думаешь, я оживил тебя просто так? А ну, говори! Не то отрублю тебе голову!

- Я итак мертв, - возразил покойник, рассматривая дыру на своей груди. – Впрочем, я могу удовлетворить твое любопытство. Меня убила Кинф Андлолор.

- Ага! – вскричал Тиерн, торжествуя. – Говорил же я! И как она оказалась здесь?

- Этого я не знаю, - безразлично ответил мертвец, привалившись плечом к грязной стене. Кажется, силы начали покидать его – вот они, бессмысленные препирательства! – Мы заметили её, когда она пробиралась тайком через двор. Было понятно, что она собирается бежать, и мы решили её остановить. У нас были на то основания – я подумал, что она нашла королевские реликвии, и тем самым запустила механизм… я слышал, как задвигались шестеренки в подземелье… Мы её опередили, пришли раньше и пришили этого болвана, - мертвец перевел взгляд на валяющегося сонка, которого, к слову, тоже не погребли оттого, что Первосвященник был занят пиром в честь Тийны, а без его напутственного слова кто ж примет доброго сонка на том свете?! – чтобы он не мешал нам. Пришла она…

- И вы напали на неё?

- Да. Только у неё нашелся защитник.

- Защитник? – переспросил Тиерн. – то есть  Натаниэль? – что же, это укладывалось в версию о том, что он отбил её у нападающих и привел обратно, только вот… - А сонки? Были же еще сонки?

- Не было, - безразлично ответил мертвец. – Он был один. И это был не сонк – ни единому сонку не под силу справиться со мною.

Тиерн почувствовал неприятный холодок, пробежавший по спине.

- Кто это был? – настойчиво повторил он. Мертвец слабел все больше, и Тиерну казалось даже, что он видит, как некая струящаяся пелена, тонкая, словно дым, истекает из полуоткрытого рта покойника.

- Это был барон Йонеон Ставриол, - прохрипел мертвец. – Он один на целом свете способен был обмануть меня, притворившись неумелым, но слишком удачливым сонком, и потом убить, обставив все так, словно здесь и в самом деле было много сонков. Он хотел обмануть вас всех, да и нас тоже, и это ему удалось бы, если бы ты не оживил меня и я не сказал тебе всей правды. К слову сказать, у него то, что мы хотели найти у неё – передай это Господину! Это важно. И Йонеон… он теперь с ней, с Кинф Андлолор. Это тоже нехорошо.

- Кто это такой?! – Тиерн чуть не визжал от злости. Проклятый труп никак не хотел говорить прямо, все собирал какие-то глупые подробности! А время-то идет; и серый дым все сильнее поднимется от тела. – Что за барон, откуда взялся?! Сдается мне, что я лично прикончил всех баронов в округе!

- Ты знаешь его как Шута. Для тебя же не секрет, что он из знати?

- Шут?! Тебя так отделал Шут?! И избил тоже – насколько я знаю его, он не любит пачкать свои чистенькие ручки о чужие рожи!

- Да. Мстил за давние обиды – и за то, что долгое время ему приходилось обходиться без имени, быть просто Шутом. В том повинен Орден.

Упоминание об Ордене сию минуту заставило Тиерна насторожиться. Он даже перестал бояться мертвеца и ловко подполз к нему, влил в его раззявленный рот еще несколько капель зелья. Серый дым перестал струиться, и мертвец попытался удобнее устроиться у стены, с которой сполз, как тряпичная кукла, в минуту слабости.

- А ну-ка, - произнес Тиерн, - расскажи-ка поподробнее! Да смелее – ты все равно мертв, и Господин твой ничего тебе не сделает. А коли ты сомневаешься, могу сказать тебе, что я тоже в Ордене – недавно, правда, и ты можешь об этом не знать, но…

- Я знаю об этом, - безразлично ответил мертвец. – Я был Патриархом Ордена. Я сам отдал приказ обратить тебя и сам сварил Вино Власти – разве ты не помнишь, как пил его в лесу? Ты занимал такое высокое место при дворе…

- Тем более! Так что там с Орденом? Что сделал он Шуту – барону как бишь его? И если Орден причинил ему зло, то за какую провинность?

- Не скажу, - безразлично ответил мертвец. – И дело не в страхе – теперь я, конечно, могу не бояться Господина. Да только я верен ему. Это его тайна, и лишь он один в праве рассказать – или не рассказать тебе о ней. А единственное неверное или лишнее слово могут погубить все его дело.

Тиерн знал это; о, сколько силы в недосказанном, объясненном прозрачными полунамеками, догадках, умело разогреваемых хитрым соблазнителем! Пожалуй, он запомнит этот урок ожившего мертвеца – лишь одно несказанное слово может погубить тебя – или же принести победу, напротив.

- Что за дело – тоже секрет?

- О, нет. Дело это – власть. Господин – это Король Истинный над всеми землями. И он пытается вернуться.

- Кто он? Как его имя – назови хотя бы то, под каким я его знаю!

- И этого я не скажу тебе. Имя Короля священно, а то, под которым ты знаешь его, ничего не значит – разве что ты можешь нечаянно сболтнуть его и выдать нашего Господина.

- Но отчего он не воюет? Отчего не выступает открыто, отчего прячется?

- Оттого, что однажды он выступил открыто и завоевал весь мир. И многие присягнули ему на верность. Но потом предали его, и он впал в нужду и горе – он, величайший из королей, благородный рыцарь! Один Орден остался ему верен, потому что каждый из них пил Вино Власти, изготовленное Королем. Но Орден – не воины. Таких, как я - единицы. Большинство из нас – мыслители и хранители знаний и тайн, при помощи которых можно менять мир и природу вещей.

- А еще эти книгочеи любят вечерком прогуляться с раскаленной сетью по бережку озера – вдруг да попадется человечек? – усмехнулся Тиерн. – Знаю я вас! Вы все – трусы и злобные ублюдки!

Мертвец, как показалось Тиерну, с удивлением посмотрел на него.

- Вот как? – прошептал он своим разрезанным горлом. – Вот как?

- Да, так! И ты сейчас же ответишь мне на все вопросы, что я тебе задам – поверь мне, я найду способ тебя разговорить! Если уж я смог оживить тебя, то неужели не смогу такой малости, как развязать тебе язык?! Говори живей, кто таков этот ваш Господин?

- Не скажу, - упрямо ответил мертвец. – Ты странно ведешь себя для адепта. И, сдается мне, что-то с тобой пошло не так. Обычно в головах людей, обращенных, не рождаются такие мысли.

- Что за беда! Все они становятся полными идиотами и не видят вещей очевидных?!

- О, нет. Все они хотят быть похожи на пауков – так же сидеть в темном углу, плести паутину интриг и наслаждаться видом того, как другие в ней запутываются, бьются, и делают то, что пожелает господин паук – ежели ему вдруг захочется подергать за веревочки.

- А я не хочу быть пауком! Точнее, таким мелким, как ты. И прятаться не хочу, - гадко усмехнулся Тиерн. Мертвец снова слабел, с тоской поглядывая на склянку в руках Тиерна, и Тиерн понял этот взгляд и расхохотался. – Что, хочешь немного отхлебнуть отсюда и доползти, как верная издыхающая собака, до своего Господина, пожаловаться ему, что послушник Тиерн не желает идти в ту сторону, которую ему указывают?

- Ты не такой, как мы, - пробормотал мертвец, не слушая – а может, не слыша слова Тиерна. – Странно это… обычно в головах послушников не рождается таких мыслей. Они не рождаются там вообще – только власть влечет их. А тебя терзают вопросы, вопросы, на которые ты ищешь ответы. Я знаю, ты обошел весь замок в поисках правды – что тебе до того, кто на самом деле наш Господин? Не все ли равно, кому служить? Отчего тебя так беспокоит его имя?

Тиерн приблизил свое ухмыляющееся лицо к мертвому лицу с потухшими глазами.

- Так и быть, я скажу тебе, - ответил он, трясясь от злобной радости. – Потому что ты мертв – а если б не был таковым, я бы сам убил тебя и велел сжечь, а пепел развеять, чтобы не было даже мертвого свидетеля моего признания! Я не хочу служить Королю; я презираю его и смеюсь над ним, над его трусостью и лживым благородством. И я сделаю все, чтобы самому вскарабкаться на его трон, который он так тщательно себе готовит! Для этого мне нужно знать его имя. Ваше Вино Власти не отравило меня, и не превратило в послушного ничтожного злодея; я не хочу сидеть в углу. Я хочу править миром! Об этом ничего не сказано в ваших преданиях и книгах-предсказателях?

Мертвый Патриарх молчал; ему было нечем крыть.

- Ты бесконечно глуп; ты позволил себя отравить и бездумно делал то, что требовал от тебя твой Король – тот человек, что когда-то не смог удержаться на троне! Он один думает за вас за всех, он один  ошибается за всех вас, а вы не можете исправить его ошибки и ничего не советуете ему! Его тщеславие и глупая гордость затмили его разум – иначе он не превращал бы своих слуг в послушных марионеток, лишая их разума!

- Король не верит никому; его много раз предавали, и он предпочитает…

- Я знаю, что он предпочитает! Он предпочитает трусливо плодить послушных зомби, лишь бы снова не быть обманутым! Он боится даже крохотной лжи одного жалкого человечка – это ли не позор?! И ты хочешь служить этому человеку и после смерти?!

Патриарх молчал, и его лицо ничего не выражало.

- Боюсь, твоя ярость не приведут тебя ни к чему хорошему, - произнес он наконец. – Я знаю, что через миг мои глаза закроются навсегда, а ты еще и велишь меня сжечь, чтобы даже тень моя не мешала тебе идти своим путем, да только знай – механизм уже пущен, и обратной дороги нет.

- О чем ты говоришь? Или это опять не твоя тайна?

- Не моя; лишь Король в праве рассказать тебе об этом.

 - Так! Ладно; тогда скажи, как можно найти его, и я сам задам ему это вопрос.

- Это просто; ты уже знаком с подземельями замка – иди снова туда, где так ловко удирал от нашей сети. Помнишь Мертвое Озеро и остров посередине него? То не просто  домик стоит на нем – это его обитель. Теперь тебя никто ловит не станет. Если осмелишься, то, пожалуй, он примет тебя. Только знай – о твоем приходе будет известно раньше, чем ты ступишь на берег.

Мертвец замолчал, и Тиерн еще некоторое время подождал, не скажет ли он еще чего. Но тот так и мочал, глядя мертвыми глазами в пол. Тиерн чертыхнулся; трудно с этими мертвецами! Никогда не знаешь, притворяются они или уже и вправду мертвы.

Во дворе конюшни он быстро соорудил целую башню из дров, обложенных соломой, и вытащил тело Патриарха. Уложив его на вязанку соломы, он тщательно обложил его сушняком, и Патриарх стал похож на птицу в гнезде. Подумав немного, Тиерн вытащил и остальных и сложил их в то же гнездо. Впрочем, о них он так трепетно не заботился, и если они не сгорят – то не его забота.

Факел поджег солому сразу, и она запылала сильно, огонь загудел, взбираясь по дровяной кладке и одежде покойников, и Тиерн отступил, закрывая от жара лицо.

- Не будет тебе человеческого погребения, - зло произнес он. И неясно было, кому он говорит это - горящему Патриарху или Королю…

В подземелье его уже поджидали; некто в сером плаще – он стоял, волнуясь, и тщательно скрывая своё волнение, но Тиерну не нужно было видеть ни суетливо двигающихся рук, ни кривящегося в улыбке рта, чтобы понять, что перед ним новый Патриарх, наскоро выбранный из братии Ордена после смерти старого после того, как его так мастерски прошил меч исчезнувшей кинф!

- О чем ты хочешь рассказать? – спросил Патриарх, стараясь, чтобы голос его звучал величественно. Ему это не удалось – ликование просто разрывало его на части, и Тиерн с неудовольствием подумал о том, что на его месте он сам смотр елся бы куда внушительнее. – Сюда приходят лишь в крайней нужде, и по важным делам.

- Я буду разговаривать только с Господином! – резко ответил он. На сей раз Патриарх удивился, по меньшей мере, из голоса его исчезло напускное величие и появилось куда больше живого чувства.

- С Господином? – насмешливо переспросил он. – Интересно, что такого ты можешь рассказать ему, чего бы не знал я?!

- Может, и могу что-то, - набычился Тиерн. – Я знаю, что он в замке, и знаю, что рыцарь Горт тут замешан.

Патриарх с интересом склонил голову к плечу.

- Ты угрожаешь? – с интересом спросил он. – Ты угрожаешь Господину?!

- Нет, - четко ответил Тиерн. – Я никогда бы не осмелился грозить ему разоблачением. Но…

- Хорошо, - Патриарх принял решение. – Я отведу тебя к Господину. Но только за свою дерзость ты будешь отвечать сам.

Он сделал знак, и Тиерн последовал за ним.

Шли они недолго; Тиерн не знал всех ходов подземелья, возможно, не знал их и Шут, но Патриарх ориентировался в них словно крыса в родной норе, и через непродолжительное время оба они вышли к маленькому белому домику на плоской равнине, над которой дул ветер – тот самый, который питает жизнью подземелье Сильфов.

- Господин здесь, - рука Патриарха указала на беленые стены хижины. – Иди. Говори.

Тиерн насмешливо фыркнул и решительно двинулся вперед, хоть ветер и отталкивал его прочь от беленькой остроконечной крыши. Он шел, и в голову его закрадывались странные мысли, которые не подобают послушнику Ордена.

Господин!

Заставляет величать себя господином, а сам скрывается под землей, в жалкой лачуге! Боится выступить открыто – а это можно было бы устроить, откройся он всем и набери союзников! Это смогла сделать даже Тийна, правда, полагаясь на свою красоту, но все же.

Дверь в хижину оказалась не заперта – серые тени с удивлением обернулись на него, когда он толкнул её и вошел в полутьму комнаты.

- Тиерн, - послышался голос, и Тиерн сразу понял, кому он принадлежит. – Заходи. Какая беда привела тебя сюда?

В голосе не было угрозы – по крайней мере, в интонации. Но слова Господина о том, что привести его сюда могла лишь беда, говорили о том, что по своей воле сюда не приходят.

- Что за беда? – повторил Тиерн, подступая на шаг ближе к серым и почтительно кланяясь, чтобы никто и не заподозрил о тех непочтительных мыслях, что копошились в его голове. – Беда, Господин! Ты наверняка знаешь о двух драках в замке – да, знаешь, раз твой Патриарх – новый.

- Новый? – из полумрака выступил человек. – А ты знал старого?

Тиерн впился взглядом в Господина, наскоро поклонившись, но не почтение заставило его разглядывать темный силуэт.

Господин был высок, его скрытая серым капюшоном голова гордо сидела на плечах – было бы чем гордиться, снова язвительно подумал Тиерн и поклонился еще раз, чтобы скрыть издевательский блеск в глазах. Никаких особых примет ему конечно, разглядеть не удалось – даже на руки, которые так рассчитывал увидеть Тиерн, Господин нацепил серые, непримечательные, ничем перчатки. И под ними не видны были ни ногти, ни перстни, ни какие еще приметы. Хитрый, демон…

Серые занимались тем, что что-то искали в большой книге, разложенной на маленьком столике посередине комнаты. Двое из них бережно переворачивали страницы, истонченные и рассыпающиеся от времени, а третий просматривал текст, время от времени зачитывая что-то Господину. Но тот качал головой – не то, не то. И страница переворачивалась вновь.

Под серой рясой угадывались доспехи – плечи Господина были слишком широки, да и металла не скроешь тканью. Да, это мог быть рыцарь Горт, в этом Тиерн теперь сомневался все меньше.

- Я не видел никогда раньше старого Патриарха, - ответил Тиерн, - и даже не догадываюсь, который из  двоих, погибший в схватке, был им. Но новый Патриарх так рад, что даже его одеяние светится от счастья. А то, что это Патриарх, я понял, увидев знак на его груди.

Господин усмехнулся; Тиерн еще раз бросил опасливый взгляд на книгу, и какой-то кусок текста показался ему странно знакомым. Торопливо прочел он его, стараясь запомнить – что он означает, можно будет подумать потом, на досуге.

- Ты вернулся из Паондлогов, - произнес Господин. – Расскажи же мне обо всем, что ты там увидел.

- Ничего такого, что могло бы потрясти мое воображение, - беспечно ответил Тиерн. – Зато здесь, дома, я увидел нечто, что поразило меня в самое сердце!

- Что же?

- Мертвого рыцаря Горта. Я не могу понять, каким образом можно было этак славно отделать человека?

Господин усмехнулся еще раз, серые жутко вторили ему, и по их плотоядному хохоту Тиерн понял, что несчастного отделал Господин лично, и что версия его о кладбище и мертвеце неверна – Господин растерзал еще живого человека.

- Может, я и научу тебя когда-нибудь, - ответил он. – Это куда проще, чем ты думаешь. Правда, требует больше силы, чем есть в твоих руках – вот господин Шут мог бы сделать так же, если бы имел под рукой соответствующее оружие.

- И господин Шут – один из нас? – произнес Тиерн, не поведя и усом при упоминании имени Шута. Второй раз за день он его слышал – отчего бы это?

Или это действительно такая важная фигура в этой истории, или… или при разговоре его и мертвеца присутствовал незримый свидетель.

Господин усмехнулся.

- Господин Шут никогда не был и никогда не стал бы одним из нас, – ответил он. – Просто он – не сонк, как и я (для тебя же теперь не секрет, что я кар?), он эшеб, а кары и эшебы умеют славно убивать! И силы с умением ему не занимать… да.

Тиерн пожал плечами. Ему было жутковато, это правда, но на то и рассчитывал Господин – чтобы обратить нового послушника в свою веру, его следовало хорошенько напугать, чтобы он преисполнился благоговения.

- Ты славно изобразил свою смерть, Господин, - смело сказал Тиерн. – Правда, слишком уж вычурно.

- Тебе интересно, чем мы тут заняты? – вполне дружелюбно спросил Господин, пропустив мимо ушей сомнительный комплимент Тиерна. – Не бойся, подойди, - он поманил Тиерна рукой, и тот шагнул к столу. – Это не тайна – во всяком случае, не для послушников моего Ордена. Посмотри!

Тиерн послушно сделал шаг к столику и наклонился над разложенной перед ним книгой.

- Это самая древняя книга в мире, - с гордостью сказал Господин. – И она много путешествовала. Её чистые страницы начали свою историю еще в Пакефиде, в Мирных Королевствах, когда они еще не были такими уж мирными. Затем она пришла сюда, в Эшебию, вместе со мной. Веками она была тут, и историю этой страны записывали на её страницах мои послушники.

- Но зачем? – поразился Тиерн. Что за странное занятое – марать бумагу? Разве в том сила мира?!

- Затем, друг мой, что в подлинности этой книги не усомнится никто. А на страницах её запечатлено мое настоящее имя, то, которое меня попытались в свое время заставить забыть.

Голос Господина понизился до угрожающего рыка, и Тиерн поневоле поежился. Как бы презрительно он не относился к неведомому Господину, а человек, так славно умеющий превращать людей в отбивные, да еще и такой злопамятный, может, и не страшен для королевства, но вполне опасен для одного Тиерна…

- Здесь написано, друг мой, как я правил миром, - горделиво продолжал Господин. – Да, в свое время я славно сражался, и все страны лежали у моих ног! Давно это было; тогда Эшебия не была такой большой – тогда было два королевства, Кария и Эшебия. Я знаю, тебе не нравится эта земля, а я полюбил её больше родной Пакефиды! Мне не было равных, и я покорил эти две страны. Я взял много пленных, и хотел предать их смерти, - Господин снова жутко и злобно усмехнулся. – Но пришли рыцари, те из немногих, кто все еще противился мне и с кем я воевал. И они предложили мне соглашение. Они покорялись мне, сдавались без боя, и присягали на верность, а я отпускал пленников. Их было трое, этих рыцарей, и один из них был пращуром господина Шута.

- Вот как!

- Да, так, мой юный друг, - усмехнулся господин. – И они сложили к моим ногам свои три знамени,  поклялись своею честью, что будут верны моему слову и моему знаку. Пращур господина Шута отправился на север и стал там Наместником от моего имени. Он и его люди клялись на медальоне, называемом Лесной Девой. Могли пройти века, могли смениться поколения, но они клялись, что в любой из веков поклонятся Лесной Деве и отдадут трон Карии тому, кто эту Деву покажет.

Второй рыцарь, Радиган, отправился на восток и основал Мунивер – точнее, выстроил город поверх того, что я называю Сердцем Эшебии. Он хотел похоронить мой Мертвый Город! Он не знал, что это невозможно… Он стал первым из Андлолоров. И он присягал на венце.

Третий рыцарь отрекся от этих реликвий; он сказал, что верно будет служить единому королю Карии и Эшебии, если таковой вдруг обнаружится.

Тиерн слушал, открыв рот. Старинная история очаровала его; он не понимал, к чему Господин рассказывает ему все это, но знал – скоро всему настанет разгадка.

- Я вернулся в Мирные Королевства, - голос Господина стал неприятным, каркающим, он словно издевался над чем-то, - и там меня ждала измена! Драконы восстали против меня, и мои собственные творения, мои дети, рожденные силой моих знаний и магии в подземельях моего замка, рдриори, выставили меня на растерзание этим летающим ящерам и убежали в эту страну, прихватив с собой мои королевские реликвии! В один миг я стал никем; лишь мой Орден остался мне верен.

Я могу собрать армию и пойти в бой снова – я знаю, в твоей голове мелькают такие мысли, что я трус и прячусь, но это не так. Поверь мне, я прожил не один век, и я многое понял. Не нужно уметь размахивать мечом, чтобы победить; можно оставаться в тени, наблюдать и, накопив знания, действовать. Можно управлять людьми как марионетками – ты думаешь, отчего сонки вдруг перешли Черные Ущелья и завоевали Эшебию? Это я так захотел; мои верные слуги долго готовили это вторжение. Они следили за Четом – он был честолюбивым человеком, и язык у него был хорошо подвешен. Он умел вдохновлять своими речами; и вас направили именно к нему. А ему в свое время много рассказывали о богатствах и великолепии этой страны.

И вот, друг мой, вы завоевали для меня эту страну, а я и пальцем не двинул!

- Но зачем?! Ты мог бы с помощью своих реликвий…

- Ты плохо слушал меня – они были украдены у меня, и я ничего не мог предоставить в знак доказательства. Я, правда, сделал копии, но они заперты в моем замке в Пакефиде. Но они из пакефидского золота – ты помнишь еще зелень этого металла?

- И куда же дели эти вещи предатели?

- Сначала я думал, что они уничтожили их, но я ошибся. И через некоторое время была найдена еще одна вещь, ключ от моего замка. А потом обнаружилась и настоящая Лесная Дева! И о венце кто-то проговорился. И я решил найти их.

Лесную Деву рдриори отдали пращуру господина Шута; это стало их родовым медальоном, и символом власти над севером. Венец    был отдан Андлолорам – и старый Андлолор умудрился его потерять, а вместо него придумал громоздкий шлем радужной бабочки, и похоронил в веках память о истинно королевском венце! Кроме того – он исхитрился стать королем надо всей Эшебией, единым королем, и ему присягнул третий клан! Проклятье, - выругался Господин глухо. – Андлолоры всегда были хитры. Быть может, оттого, что в их жилах течет моя кровь – ну, и еще одного подлеца, старого и хитрого.

- Ты – родня Андлолорам, Господин?!

- О, да. У рыцаря Радигана была дочь – она родила наследника рода Андлолоров от меня. Я нарочно сделал это – думал, родная кровь не предаст. Однажды, давно, когда твоя праматерь еще не родилась, я вернулся в Эшебию, и предстал  перед королем Радиганом Вторым, моим правнуком. Тогда у меня был Венец из зеленого металла; но он со смехом отказался признавать меня, потому что был слеп от рождения, и не мог видеть этого венца, а  значит, и не мог быть уверен, тот ли это венец!

- Разумный довод, - заметил Тиерн. – Тем более, что ты действительно хотел надуть его.

- Разумный?! Уловки лжеца! Его слепота не мешала ему воевать и самому драться на мечах! Словом, тогда меня постигла неудача. И вот, после стольких лет ожидания я вдруг узнаю, что мне доступны все эти вещи – и что копии тоже можно извлечь из моего замка, если уж на самом деле настоящие утеряны. Медальон болтался на шее Шута – понимаешь теперь, отчего Шут никогда не будет с нами? Венец… чтож, и его нашли бы. И тут старый Андлолор вдруг заявляет, что старые клятвы для него ничего не стоят! – Господин с горечью покачал головой. – Родная кровь тоже не помогла. Он предал меня так же, как и остальные. Он кричал на весь мир о том, что ни за что не признает меня, пусть даже если б я и показал ему королевскую реликвию. И я вынужден был убить его. Поэтому вы пошли войной на Эшебию. Я сам убил его, и молодого принца Крифу. Я оставил лишь Кинф, слабую ветвь моего собственного рода. Легкомысленная и избалованная, она мечтала взять в руки меч и воевать наравне с мужчинами, и принц Крифа потакал её капризам! Он рассказал ей все тайны и легенды, что полагалось бы знать лишь королю-мужчине, а когда настал его час умирать, на смертном одре заставил её чтить все традиции их рода. Он позабыл в предсмертном бреду о том, что есть такая клятва – на венце, и за свою короткую и никчемную жизнь не успел влить в её сердце презрение к ней.